На дворе стоял май 1901 года.

Весна всюду праздновала победу, над суровой сибирской зимой. Ласковою теплотою разбила она ледяные оковы земли.

Реки вскрылись, и груды нагроможденных друг на друга рыхлых льдин уже давно пронеслись по ним к полюсу?— в царство вечного льда.

Тайга, этот девственный сибирский лес, давно, впрочем, оскверненный присутствием алчного человека, ожила, приоделась в зеленый весенний наряд; там и сям между деревьями потекли мутные желтоватые ручьи, размывая золотоносную почву, и их шум сливался с шелестом деревьев в одну гармонию приветствия голубому, ясному небу.

«Заимка» зажиточного крестьянина Петра Иннокентьевича Толстых находилась верстах в двухстах, от ближайшего города, в отдаленнейших местах Сибири.

«Заимками» в Сибири называются разбросанные там и сям на ее необозримом пространстве хутора, стоящие вдали, от селений.

Кругом избы, двор с крепкими тесовыми воротами и высоким забором, за которым находится надворные постройки, идет огороженный невысоким тыном огород, далее же лежат пашни. Их площадь не определена, сколько сил и зерна хватит, столько и сеют?— земли не государственные, бери?— не хочу. Занял то или другое количество десятин?— все твои, отсюда и слово «Заимка».

Заимка Толстых, впрочем, отличалась от прочих. Она стояла в глухой тайге...

Я восемнадцатилетний Семен Иннокентьевича Толстых встаю на место своего дяди Федота Иннокентьевича Толстых и беру на себя его заимку и его жену сорокалетнею Авдотью. Эта история развивается столь стремительно и заканчивается рождением ребенка...

После года учебы в Иркутское промышленное механико-техническое училище на горного мастера, я сильно разочаровался в своих перспективах. Я не только проваливал занятия, но и чувствовал себя маленьким винтиком в большой машине. Машина, предназначенная, для извлечения денег, из таких людей, как я. Однако у моих родителей были большие ожидания, и я не хотел их разочаровывать. После долгих размышлений я решил, что возьму отпуск на семестр, чтобы разобраться во всем. Как и ожидалось, мои родители были не только разочарованы, но и разгневаны.

— Итак, что, черт возьми, ты собираешься делать Семен?» — спросил мой отец.

— Я еще не знаю, — ответил я.

Моя мама Агриппина Александровна присоединилась к ругани моего отца, и довольно скоро я почувствовал себя неудачником в этой жизни. Когда я ушел в свою комнату, мой отец закричал: «Может быть, тебе стоит пойти самому заработать деньги на свою учебу, так ты сможешь навести порядок в своей бездумной голове!» Я хотел что-то крикнуть в ответ, но мне действительно нечего было сказать отцу.

Следующие несколько недель были адом. Мои родители были неумолимыми и ежедневно напоминали мне о моих недостатках. Я чувствовал, что мои родители больше не хотят, чтобы я жил в их доме, ситуация становилась невыносимой. Каждый день возникал спор о том, что Иркутское промышленное механико-техническое училище — единственный вариант и что мне нужно либо вернуться к учебе, либо начать думать о переезде из семейного дома и зарабатыванию денег на свою жизнь.

Все эти препирательства в конце концов утихли в тот день, когда моему отцу пришла телеграмма, от его сестра Мария. Мой дядя Федот Иннокентьевича Толстых умер, от сердечного приступа, и нам пришлось ехать на телеге более суток, чтобы попрощаться с моим дядей Федотом. Было приятно увидеть моего двоюродного брата Михаила и мою тетю Марию, после такого долгого времени, трех лет, если быть точным. Было грустно видеть их в их страданиях, но я действительно любил их и был рад, что могу быть с ними. Мой дядя Федот был очень трудолюбивым человеком, из рассказов моего отца, но я никогда не знал его так хорошо, так как наши семьи жили довольно далеко друг от друга. Моя тетя Мария, с другой стороны, всегда была очень любящей и заботливой матерью. Моей двоюродной сестре Маше было двадцать три года, она работала на прииске, по добыче золота и приехала обратно домой, как только услышала, о смерти своего отца. Она была старше меня на четыре года, но всегда казалась мне намного старше. Она всегда была мудрой не по годам и всегда была взрослой женщиной в моих глазах.

Мы приехали в пятницу вечером и планировали уехать в воскресенье вечером, после похорон. В тот первый вечер мы обменялись любезностями и соболезнованиями, как и ожидалось. Пожилые люди, включая моих родителей, разговаривали с моей тетей и другими членами семьи до глубокой ночи. Я, решил пораньше лечь спать, и мне было очень трудно уснуть. Дядя умер, но следы его существования были повсюду вокруг меня. К счастью, я вскоре задремал...

На следующее утро я проснулся от нежного потряхивания руки отца.

— Семен, проснись. Было трудно заснуть, держа его большую медвежью лапу у меня на плече. «Послушай сын», — сказал он, когда я повернулся к нему. «Я знаю, что в последнее время я довольно сильно ругаюсь на тебя, и мне жаль. Я знаю, что ты разберешься, и я просто хочу, чтобы ты знал, что я тебя поддержу, что бы ты ни выбрал, — закончил он с улыбкой.

Вчерашний разговор, должно быть, действительно открыл ему глаза на то, насколько мимолетна жизнь на самом деле. Я спал, но почувствовала, как большой груз свалился с моих плеч как в буквальном, так и в эмоциональном смысле.

— А теперь вставай Семен, нам нужно кое-что сделать, — закончил он. Хотя я не признавался в этом себе, в глубине души я знал, какую работу он имел в виду. Каждый раз, когда мы навещали мою тетю Марию, мы помогали по хозяйству. В отличие от дома, где день начинался в шесть утра, здесь он начинался в пять утра. Я взял свою одежду и куртку и последовал за отцом, когда мы направились к небольшому полю, за сараем моей тети Марии.

Наша семья всегда жила на заимке, поэтому это было второй натурой моего отца, когда дело доходило до работы. Я, с другой стороны, был немного менее опытен, но мне не хотелось сразу же вмешаться. То, что я был на хорошей стороне моего отца, обновило мое отношение к жизни. Вскоре мы уже доили трёх коров, которым владели мои дядя и тетя. К тому времени, когда мы закончили, мои предплечья заболели, и мой отец смеялся, наблюдая, как я сжимаю свои руки.

— У коровы были твердые сиськи, — сказал я в шутку. «Да, вот почему я позволил тебе взять это», — ответил он. «Твоему дяде очень нравится эта корова. Он говорил, что это была лучшая корова, которая у него когда-либо была», — сказал он, оглядываясь на коров. Я тоже оглянулся и увидел, как пар поднимается от спин коров. Утро здесь действительно казалось волшебным. Небо было золотым, когда солнце поднималось над вершинами деревьев окружающих заимку. Телята спокойно сосали материнские соски. Это была красивая сцена, если не сказать больше.

К тому времени, когда мы вернулись в дом, женщины уже начали завтракать. Дом был переполнен людьми, соседи и друзья приходили, чтобы выразить свои соболезнования. Остаток дня прошел именно так. Люди приходили и уходили, в то время как моя тетя Мария, изо всех сил старалась оставаться хорошей хозяйкой. Завтра должны были состояться похороны моего дяди Федота, и действительно начинало начинаться осознание того, что он действительно ушел из мирской жизни навсегда. Поздно вечером небольшой круг мужчин сидел у костра возле дома моей тети Марии. Я видел, что все они были мужчинами, очень похожими на моего дядю Федота. Мой отец разговаривал с ними, и я решил присоединиться к ним. Они говорили о моем дяде Федоте и о том, каким человеком он был. Рассказы о некоторых его безумных идеях и высказываниях. В целом, это было приятное чувство, когда я узнал больше о человеке, о котором так мало знал. Вскоре я узнал, что мой дядя был не только хорошим мужем для моей тети, но и очень хорошим другом для всех них. Он в то или иное время помогал каждому из этих людей. Они были очень опечалены тем, что потеряли его так внезапно. Ему было всего сорок шесть лет. Моей тете было всего сорок лет.

Вскоре разговор принял мрачный тон, когда один мужчина спросил моего отца: «Сказала ли вам Мария, что она планирует делать с заимкой?» «Нет, еще нет», — спокойно ответил отец. «Я поговорю с ней перед отъездом, как она будет справляться с таким большим хозяйством, без мужа. В любом случае, она сильная женщина, и у нее есть все для этого, — закончил он. Через несколько секунд мой отец заговорил снова.

— Я еще не разговаривал с ней, но в любом случае думаю, что Семен мой сын может остаться здесь с ней на некоторое время. Все это время я не сводил глаз с огня, но обдумывал то, что он говорил. «А как насчет этого предложения сын?» — спросил мой отец, похлопывая меня по спине. «Звучит как план». — ответил я, задаваясь вопросом, не пьян ли он.

Сказав это, мужчины стали смотреть на огонь перед собой. Я встал, чтобы помочиться. Я пошел за сарай, который стоял там столько, сколько я себя помню, и услышал голос:«Ты можешь зайти внутрь и сделать это», — услышал я в темноте голос моего двоюродного брата Михаила. Я быстро натянул кальсоны вместе со штанами и посмотрел вверх, откуда доносился голос. Моя двоюродная сестра лежала на спине на сене.

— Простите, — смущенно пробормотал я. Услышав мой голос, она быстро обернулась и увидела меня.

— А, это ты Семен... — удивленно сказала Маша. Я попробовал насыпать немного земли на маленькую лужицу, который я создал. Последнее, что я хотел, чтобы она нюхала, это мою мочу. Маша лишь слегка улыбнулась. «Интересно, что бы подумала моя мама...» Она вздрогнула. «Она кричала на моего отца за то, что он мочился где попало, знаете ли», — грустно сказала Маша. Я посмотрел вниз и заметил отчетливую разницу в цвете земли. Когда я снова посмотрел на нее, я увидел, как ее глаза слезятся, и понял, что она пытается не заплакать. Она медленно повернулась, а я стоял и думал, что делать.

Хотя я не был очень близок со своей двоюродной сестрой Машей, я всегда был в нее немного влюблен, и мне было очень трудно скрыть это, когда я был моложе. Когда мы были детьми, я был для нее извращенцем, и по этой же причине мне было очень неловко находиться рядом с ней теперь, когда мы стали старше. Я все думал, что если я вспомню свои неблагоразумия, то она, черт возьми, тоже вспомнит. В детстве я был достаточно смелым, чтобы ощупать ее несколько раз, пока она не ударила меня и не пригрозила рассказать об этом своему отцу. Но даже сейчас мои глаза блуждали вверх и вниз по ее маленькой фигуре. Она всегда была внешностью. К этому ей шли каштановые волнистые волосы матери и красивое лицо. Она была ниже ростом, чем ее мама, но унаследовала широкие бедра и пышный бюст, которые всегда старалась скрыть.

— Мне жаль твоего отца, — медленно произнес я. — Спасибо, — сказала она, все еще отворачиваясь. Не говоря ни слова, я взобрался на чердак сарая и наклонился, над ней. Она шмыгала носом. Я нежно поцеловал единственную видимую часть ее щеки. Она улыбнулась. Я вернулся в дом с небольшим облегчением и в целом чувствуя себя хорошо.

На следующее утро у нас были похороны. Весь день был печальным испытанием. Вскоре я понял, как сильно я ненавижу видеть, как мама и тетя плачут. Мой отец обнял мою тетю, но ее плечи все еще сильно дрожали. Мне не хотелось плакать, но наблюдение, за рыданиями матери нарушило мое самообладание, и я почувствовал, как мои глаза слезятся. Моя двоюродная сестра Маша безудержно рыдала, и я был рад, что я рядом с ней. Она всегда была папиной маленькой девочкой, а теперь она пошатнулась, увидев, как гроб отца опустился в могилу. Мы оставались на кладбище еще более часа, после окончания похорон, и я не мог не думать обо всех изменениях, которые принесла смерть моего дяди. По дороге в дом дяди мы с отцом говорили о том, что он сказал вчера. Я очень мало думал об этом, учитывая, что он был немного навеселе, но теперь я увидел, что он настроен совершенно серьезно. У нас был долгий разговор о том, как было бы хорошо, если бы я осталась со своей тетей Марией на несколько месяцев, и я не мог не согласиться. Я действительно идеально подошел для этой задачи. Дома меня ничего не ждало хорошего, и я был благодарен, за смену обстановки. Возможность избавиться от отца была еще одним благословением, благодаря которому я заключил сделку.

Мой отец не терял времени даром, предложив моей тете идею о том, чтобы я остался. Первое, что вырвалось из ее рта был «Разве у тебя нет школы?» Я улыбнулся и ответил: «Нет в течение пары месяцев». Это была правда... Учеба в школе закончилась, и ей не нужно было знать, что я планирую пропустить следующий семестр. Моя двоюродная сестра Маша, с другой стороны, отправится обратно на работу на прииск. Она должна была вернуться на той же неделе. После некоторого обсуждения было решено, что я останусь. Мой отец отвел меня в сторону и сообщил, что он даст немного денег, чтобы помочь с расходами. Я был рад, учитывая, что у меня было всего сто рублей в наличии. Через несколько часов мои родители собирались покинуть дом дяди. Следующие пару минут, я потратил на размышления, о том, что принесут следующие дни. Я бы жил со своей недавно овдовевшей тетей Марией на заимке... наконец-то я подумал о свободе.

На следующее утро я проснулся, от звука уходящих родителей. Я поцеловал маму на прощание и долго обнимал папу.

— Позаботься о моей сестре, — сказал он своим низким голосом.

— Я сделаю. Моя тетя всегда была очень близка с моим отцом, и я чувствовал тяжесть его просьбы. Моя тетя тоже обняла каждого из них, и моя мама закончила словами: «Ты напиши мне, если он доставит тебе какие-либо проблемы, и не бойся ударить его, если он будет капризничать... У вас есть мое разрешение. — сказала она, улыбаясь. «Я бы и мечтать об этом не могла», — ответила моя тетя Мария, глядя на меня с любовью. Я помахал им на прощание, когда телега отъехала. Когда я обернулся, в дверях стояла моя тетя Мария и улыбалась мне. Она раскрыла свои объятия, и вскоре я обнаружил, что с готовностью прижимаюсь к мягкости ее груди.

В тот день, я провел большую часть времени, в хлеву со скотиной…

Моя тетя проводила его в основном в доме по хозяйству. Мне было невероятно трудно говорить с ней о моем умершим дяде Федоте. День пролетел незаметно, пока я исследовал заимку и остальную территорию вокруг. Я видел, как влюбляюсь в этот образ жизни.

«Хорошо позаботься о моей маме Семен», — сказала мне Маша. «Не волнуйся, я буду...» Я ответил обнадеживающе. Маша предложила моей тете забрать с собой на прииск своего брата Мишу на некоторое время. Тетя нехотя согласилась с предложением дочери.

— Кроме того, я буду в порядке с Семеном. Так оно и было. Моя двоюродная сестра вскоре тоже уехала с братом с заимки, и я стал единственным компанией моей тети.

Следующие несколько дней состояли из того, что я привыкал к рутине труда на заимке. К моему удивлению, моя тетя знала столько же, если не больше, чем мой отец, когда дело доходило до работы. Большую часть времени я следовал ее примеру. Шли дни, и я чувствовал себя все более и более комфортно рядом с ней. В течение нескольких дней после похорон мы стали близкими друзьями. Я рассказывал свои истории о прошлых подругах учась в городе, а моя тетя рассказывала, как они с дядей познакомились. В некоторые дни я мог видеть печаль в ее глазах и изо всех сил старался поддерживать ее бодрость духа. Постепенно я начал все больше и больше любить ее.

Серьезные изменения начались после того, как моя тетя перестала носить черную одежду. После похорон она носила только черное, но через две недели вернулась к своей обычной одежде. Правда заключалась в том, что ее черная одежда просто не подходила, когда дело доходило до работы на заимке. Тем не менее, с этим изменением также возникли некоторые неожиданные проблемы. Я не мог не смотреть на нее после того, как она начала носить свою повседневную одежду. Ее сарафан плотно облегал ее ноги и ягодицы, и было приятно видеть, как она ходит взад и вперед. Ее зад был пухлым, а сарафан, только подчеркивал её женскую красоту тела. Я всегда знал, что ее грудь довольно большая, но наблюдение за тем, как она ходит по заимке и дому, действительно смягчало ее грудь. Она действительно была хорошо одарена в этом отношении. Годы отняли часть бодрости, но на ее месте теперь осталось красивое гибкое тело. Однажды, когда я работал на латании забора рядом с сараем, я увидел, как она стирает одежду на стиральной доске. То, как свободно двигалась ее грудь, когда она терла одежду вверх и вниз по доске, гипнотизировало. Ее рубашка была не обтягивающей, но достаточно плотной, чтобы можно было разглядеть округлую форму сисек, когда они подпрыгивали вверх и вниз. Вскоре я почувствовал, как мой член пульсирует в штанах, и не мог не встать, когда мой член выпрямился вдоль моей ноги. Мне было стыдно и неловко за свою реакцию, но что я мог сделать.

Прошло несколько недель с тех пор, как у меня было какое-либо освобождение. Дома у меня не было девушки, и мне не хотелось мастурбировать в доме моего умершего дяди. Не помогало и то, что теперь я спал в комнате моего двоюродного брата Миши. Однако в ту ночь я не мог удержаться от проглаживания своего возбужденного члена. В тишине ночи, я представил себе свою тетю стирающею одежду на этой стиральной доске. Вскоре я начал выстреливать сперму в воздух, и меня сразу же мучило чувство вины.

На следующее утро я заметил, что у меня не осталось чистой одежды. Я собрал вещи всего на несколько дней, и теперь мне чертовски повезло. Я попытался найти штаны, которые носил накануне, но нигде их не нашел. У меня была только пара кальсон, в которых я заснул, и, что еще хуже, у них было отверстие, чтобы не снимая их писать. Я остался в своей комнате на некоторое время, не зная, что делать. Однако через некоторое время я услышал, как моя тетя кричит из кухни: «Семен, что ты хочешь на завтрак!?»

— У меня все в порядке, тетя! — закричал я в ответ. Через несколько минут я снова услышал, как она закричала: «Завтрак почти готов!» Я закричал в ответ: «Я не могу найти свои штаны...».

Прошло пару секунд, и я уже собирался закричать снова, когда услышал, как она сказала: «Семен, дорогой, кажется, они грязные и я их постираю сегодня. Тебе лучше подойти сюда, пока завтрак не остыл, — наконец сказала она. Я обыскал комнату в поисках полотенца, но не нашел его.

— У тебя ведь есть нижнее белье, верно? Я снова услышал, как она закричала через весь дом. «Да», — ответил я. Я был рад, что мой утренний стояк члена ушел, потому что мысль о том, чтобы пойти на кухню только с моими обтягивающими белыми кальсонами, была довольно пугающей.

Я попытался добраться, до своего места за столом, прежде чем тетя обернулась, но было слишком поздно, в то время как мои руки отчаянно пытались прикрыть свое мужское достоинство. — Прости, Семен, я не знала, что это все твои штаны. Я бы вчера постирала и за ночь они бы высохли, если бы знала», — сообщила она мне. — Все в порядке, тетя, я ценю, что ты их постираешь. — ответил я. Мое смущение уже было чрезвычайно сильным, но теперь я чувствовал, как мое лицо краснеет.

Она начала взбивать яйца на сковороде, я не мог не смотреть на её задницу, пока делала это. Во всех смыслах и целях, ее сарафана, вероятно, не были предназначены для того, чтобы быть сексуальными, но ее задница была настолько пухлой и сладострастной, что она слегка растягивала ткань, и я почти мог представить ее обнаженной сквозь нее. Я не думал, что могу быть более смущенным, но когда я был только в кальсонах и наблюдал, как она готовит яичницу на сале, мой член проснулся быстрее, я только надеялся, что мне не придется вставать в ближайшее время. «Семен, можешь принести мне короб с солью, который за тобой в том шкафу стоит, я собираюсь посолить яичницу», — сказала она. «Сейчас, достану», — ответил я, надеясь, что она не попросит меня что-то еще сделать. «Ну, доставай, Семен, пожалуйста», — сказала она. Я быстро встал и начал заглядывать в шкаф. К своему ужасу, я не смог найти короб с солью. «Семен, ты знаешь, что у тебя так торчит в кальсонах?» — спросила она дразнящим. — Да, — сказал я еще более смущенно, чем когда-либо...

Наконец, я нашел короб с солью и быстро поворачивался, чтобы она больше не могла видеть выпуклость на кальсонах. Я думал о том, чтобы бросить ей короб с солью, но решил не делать этого. Я шел быстро, стараясь прикрыть промежность коробом для соли, стараясь не быть слишком заметным. Когда я приблизился к ней, я протянул ей руку. «Как насчет того, чтобы помочь мне с завтраком», — сказала она. Именно сейчас я заметил, что она наслаждается моим дискомфортом. В ее глазах был намек на отклонение. Я старался не думать о чем-то сексуальном, но мой член пульсировал, когда я увидел груди на расстегнутой кофточке. «Я действительно не знаю, как жарить яичницу с салом соврал я», — я действительно пытался спасти себя от такого разоблачения. «Все в порядке, я научу тебя Семен», — быстро ответила она. Она выхватила короб из моей руки, и тогда я увидел, как ее взгляд отклонился вниз к моему пульсирующему члену. Я посмотрел вниз, чтобы увидеть, насколько очевидным было мое состояние, но, к моему ужасу, оно оказалось хуже, чем я мог себе представить.

Мой член стал настолько твердым и горячим, что я не заметил темной пульсирующей головки, выглядывающей из-за отверстия кальсон. «О боже!» — сказала моя тетя почти шепотом. Ее левая рука прикрывала декольте, в то время как другая рука все еще держала короб с солью. Я бросился прикрывать его руками, но ущерб был нанесен. Я повернулся, чтобы бежать, но тетя схватила меня за руку…

— Семен, дорогой, все в порядке, — сказала она быстро, но с любовью. «Просто возьми полотенце с того стула и постарайся укрыться как можно лучше», — сказала она тем же нежным тоном. Я направился к полотенцу и вернулся к столу, обернув полотенце вокруг талии. Должно быть, я был грустным, сидя за столом перед тетей.

— Семен, все в порядке, — снова услышал я голос моей тети, ставя передо мной тарелку с едой. Я не мог заставить себя посмотреть на нее, и я бы не смог этого сделать, если бы она не умоляла меня посмотреть на нее. «Посмотри на меня, Семен», — я медленно поднял голову, чтобы увидеть ее красивое лицо. Она склонилась над столом, и на ее декольте было невозможно не смотреть. Я был совершенно безнадежен, и она, должно быть, тоже так думала, потому что улыбнулась, поймав мой взгляд.

— У меня есть идея, — внезапно сказала она.

Она повернулась и развязала фартук, затем, к моему неверию, сняла кофточку. И я мог видеть бока ее груди, даже когда она отвернулась от меня. Она медленно повернулась, и мой рот опустился, в то время как мой член пульсировал с новой силой.

— Видишь, теперь мы сравнялись, — сказала она, улыбаясь. Она села напротив стола, и ее сиськи слегка покачивались, когда Она поставила перед собой тарелку. «Семен, ты сможешь лучше пережевывать пищу, если будешь время от времени закрывать рот», — застенчиво сказала она. Я проснулся и попытался сосредоточиться на еде. Но продолжал смотреть вверх на ее чудесные, круглые, мягкие сиськи, сидящие передо мной. Ее соски теперь были робкими, но я мог видеть, как они выпрыгивают вперед, если уделить им достаточно внимания. Ее ореолы были на оттенок темнее, чем остальная кожа, и это немного затрудняло дыхание. У нее была отчетливая линия загара вокруг груди. Мне хотелось ласкать их больше, чем когда-либо, и засунуть под них руку, чтобы почувствовать их вес. Вскоре, однако, завтрак закончился, и тетя снова надела свою кофточку. «Лучше не говори своему отцу... или своей мама!», — сказала она в шутку. — Я не буду, — выдавил я, чтобы сказать, что мое смущение фактически исчезло.

— Теперь тебе лучше выйти и по дрочить свой член заставив его кончить, — она осторожно указала на мою промежность, говоря это. «Сделаю», — ответил я. «И еще кое-что, дорогой, — сказала она, когда я начал выходить из кухни, — тебе нужны новые кальсоны», — я сумел издать легкий смешок и сказать: «Да, я знаю».

В тот день я работал как рабочая лошадка и не останавливался до захода солнца. К тому времени, как я вернулся с поля, начался сильный ливень, и я полностью промок, до нитки. Моя тетя, приготовила ужин, и я, не теряя времени, переоделся и съел сытную еду. После ужина мы пошли на крыльцо, чтобы посмотреть, как идет дождь. Шел сильный дождь, и я не мог не улыбнуться, когда моя тетя прижалась, ко мне. Она вздрагивала после каждого удара грома, и я не мог не чувствовать себя более мужественным, когда она находила утешение рядом со мной. Через некоторое время ветер стал слишком сильным, и мы решили зайти внутрь дома.

— Ты не против переночевать в моей комнате сегодня вечером Смен? Я немного пугливая кошка, когда дело доходит до грома." - внезапно спросила она меня. «Нет, я не против, тетя!», — ответил я, может быть, немного быстро. «Просто, я никогда не любила молнии и гром...» — Твой дядя... Твой дядя дразнил меня по этому поводу, — ее голос сорвался, когда она вспомнила о своем умершем муже. «Все в порядке, я не против спать в твоей комнате тетя...» — сказал я.

Я планировал не действовать в соответствии со своими природными наклонностями и вести себя как можно более джентльменски. Я уже боролся в своей голове и победил. Я бы только утешал ее и ничего больше. Я держал ее на руках всю ночь, пока молнии и гром гремели до глубокой ночи. Хотя, я решил не переходить моральную черту, мое тело не знало ничего лучшего. Мой член пульсировал на спине тети и оставался таким, до поздней ночи. Как сильный, темный, страж, несущий бдение, мой член упирался в ее спящее тело. Я изо всех сил пытался заснуть, думая о том, что мой дядя спал именно на этой кровати. Возможно, он занимался с ней любовью всего несколько недель назад, и все же я был на его месте. Я просыпался несколько раз и слышал, как тетя тихо всхлипывает, и только крепче обнимал ее, уверяя, что я здесь, чтобы защитить ее.

На следующее утро у меня было много работы из-за проливного дождя. В течение восьми часов я усердно работал, заменяя доски на крыше и ремонтируя забор, который был поврежден разрушительным ветром. К концу дня мое тело болело, и на руке появились небольшие волдыри, на месте руки, где я сжимал молоток. Моя тетя всегда была внимательна к моим потребностям, но когда я стал жить на заимке Я сразу заметил перемену в ее поведении. Если раньше она относилась ко мне как к своему молодому невежественным племяннику, то теперь она говорила со мной так же, как жена разговаривает с мужем.

— Что бы хотел поесть, дорогой? — спросила она. «Я буду есть все, что угодно!», — сказал я ей. «Я умираю с голоду». — Хорошо, есть вареная картошка... — сказала она. «Может быть, позже я смогу сделать тебе Семен массаж с медом!», — добавила она.

На самом деле, мне бы очень пригодился сейчас массаж. Мои руки и спина горели, и я знал, что мне понравится, когда моя тетя будет щупать меня руками, после долгого рабочего дня на заимке. «Да, звучит неплохо», — ответил я. — Тогда тебе Семен лучше помыться в бане, — предложила она. Я пошел в баню и разделся. Я отодвинул дверь бани и вошел внутрь. У меня были небольшие порезы на руках, и мыло, когда я мыл, я их жалил. Тем не менее, я упорствовал и мылся, как мог. Я был полностью вспенен в мыле, когда услышал стук в дверь.

— Да? — крикнул я. «Семен, у меня есть стирка, у тебя здесь есть грязная одежда? Я не видела её в твоей комнате. — сказала она. «Да, одежда здесь», — ответил я, пытаясь смыть немного мыла с лица. Дверь медленно со скрипом открылась, и я увидел, как тетя осторожно вошла внутрь бани. Я оставил свою одежду прямо у двери бани, поэтому у нее не было выбора, кроме как рискнуть пройти весь путь внутрь. В отличие от предыдущего дня, я обнаружил, что у меня нет никакого чувства смущения. То, что я держал ее всю ночь с моим членом за спиной накануне, дало мне уверенность, которой не было раньше. Это, а также тот факт, дало мне ощущение силы, которое мне действительно нравилось.

Я наблюдал за глазами тети, когда она отчаянно пыталась сосредоточиться на куче грязной одежды. Хотя пар и обеспечивал некоторое укрытие, этого было недостаточно, чтобы подавить ее любопытство. Когда она наклонилась, чтобы поднять грязную одежду, мой член пульсировал, медленно осознавая присутствие женщины перед ним. После каждого удара сердца мой член набирался сил. К тому времени, когда она держала в руках всю мою грязную одежду, мой член уже был на полном боевом взводе, и конденсат стекал с головки. Когда она собиралась встать, ее взгляд блуждал, пока, наконец, не остановился на моем набухшем члене. Как только, я увидел, ее зацикленной, я вонзил свой член боком в лавку и стоящим на ней корытом. Деревянная лавка загремела, и тетя упала навзничь, крепко прижимая мою одежду к своей груди.

— Семен, ты что делаешь! Она запнулась.

Я громко рассмеялся над ее замешательством. Она быстро взяла себя в руки и вышла из бани. Я сделал несколько коротких движений руками со своим членом, но решил не отпускать свой груз семени, учитывая, что скоро мне предстоял массаж, от моей тети. Несмотря на то, что я взял на себя обязательство не переступать черту, я обнаружил, что не очень стараюсь это делать. Подсознательно мне хотелось соблазнить свою тетю. Я был влюблен в каждую часть ее тела. Ее бедра было трудно игнорировать. Они напомнили мне бедра на картине с голой женщиной, которую я однажды видел на ярмарке на плакате в одну из лавок. Мне нравилось, насколько гладкой была ее кожа, и мысль о том, чтобы тереться о нее своим твердым членом, заставляла меня хотеть ее еще больше.

Я закончил мытье в бане с неповрежденным членом. Я подумал о том, чтобы надеть кальсоны, прежде чем отправиться в дом, но когда я смотрел в предбанник бани, я был очарован. Моя тетя, которая сидела в индийском стиле. Она была одета в ночную рубашку. Я помню, как восхищался тем, как это слово слегка растягивалось из-за большого размера ее задницы. На ней была длинная ночная рубашка на пуговицах, но ее сиськи были частично видны через зазоры между каждой пуговицей. Не помогало и то, что она не застегнула три верхние пуговицы, а каштановые волосы падали на левую сторону лица. Она выглядела намного моложе, сидя вот так на лавке.

В оцепенении я подошел к ней, обернутый только маленьким белым полотенцем. Ее руки тянулись к потолку, а спина выгибалась, как у гибкой молодой девочки. Ее грудь сильно прижималась к ночной рубашке, а пуговицы натягивались, чтобы вместить щедрость, которой она обладала. Опустив руки, она увидела меня.

— Семен, разве ты не собираешься одеться? — недоверчиво спросила она.

— Я думал, ты собираешься сделать мне массаж тетя, — сказала я детским голосом. «Ну, да, но ты можешь надеть немного одежды, знаешь...» — сказала она. «Нет, все в порядке, я не хочу, чтобы на одежду попал мед», — быстро сказал я, увидев баночку с медом рядом с ней. хм... Полагаю, имеет смысл, — медленно и задумчиво произнесла она. Она оценивала мои намерения, и я мог ясно видеть.

Она расстелила полотенце на лавке и постелила пару березовых веников с одной стороны вместо подушки.

— Ну, подойди сюда, Семен, — поманила она обеими руками. Я подошел к ней и мог видеть, как она смотрит на мое тело. Наблюдая за тем, как она это делает, я был еще более взволнован. Я лег лицом вниз и развернул полотенце, позволив ему прикрыть свою задницу. Вскоре после этого я почувствовал на себе вес моей тети, когда она оседлала меня. Я чувствовал ее мягкие ноги своими руками, когда она начала массировать мои плечи. Я мог видеть ее тень на стене, и я уже мог представить, как ее грудь покачивается взад и вперед, когда она проводит руками по моей спине.

— Ты очень напряжен, дорогой, — сказала она наконец.

— Это все мускулы, тетя, — застенчиво сказал я. «Разве это не правда...» Она замолчала. Вскоре она спустилась к моим ногам и начала работать с моими икрами. Она медленно поднималась вверх, пока не добралась до того, что было покрыто полотенцем. Я почувствовал легкое колебание, прежде чем ее руки скользнули под маленькое полотенце. Ее руки были прямо под моей попой, и я не мог не задаться вопросом, может ли она видеть мои яйца. Я чувствовал на них прохладный воздух, поэтому было логично, что она должна их видеть. Мой член слегка обмяк под моим весом, но я знал, что в тот момент, когда у него появится немного места, он снова заработает на полную катушку.

— Здесь болит? — застенчиво спросила тетя. Ее руки были на моей заднице, и она очень мягко сжимала.

— Немного, — тихо сказал я. Медленно она начала массировать мою задницу. Полотенце было сдвинуто на моей спине.

— Твоя задница красивая и твердая, — сказала она немного высоким голосом. «Спасибо», — сказал я, слегка смеясь.

Через несколько минут она попросила меня перевернуться. Когда я это сделал, сразу произошло несколько событий. Я перевернулся, не думая дважды о том, чтобы прикрыть себя. Моя тетя повернулась, чтобы схватить маленькую тряпочку и нанести еще немного меда. Она лишь немного поколебалась, прежде чем повернуться ко мне лицом. Мой член рос в геометрической прогрессии, в то время как мои глаза наслаждались сексуальной зрелой женщиной передо мной. Вы можете представить себе реакцию моей тети, когда она обернулась. Она мгновенно поняла, что молодой твердый член ее племянника был полностью выставлен перед ней. «Твой друг выглядит красиво и он немаленький...» — сказала она, немного задыхаясь. Ее глаза были прикованы к моему члену». Семен, ты всегда такой возбужденный? — спросила она, вспомнив мое тяжелое утро. «В большинстве случаев да», — ответил я, садясь, чтобы рассмотреть ее получше. Это движение заставило мой член раскачиваться из стороны в сторону, как маятник на часах висевших в её доме. «Это больно наверно?» — с любопытством спросила она. — Вовсе нет. — сказал я, осторожно схватив его и небрежно отпустив назад.

После нескольких секунд молчания я увидел, как она приближается ко мне. Медленно, но обдуманно ее рука потянулась к моему члену, и вскоре ее пальцы обхватили мой член. Я тут же согнулся и толкнул таз вверх, по сути, еще больше обхватив свой член ее рукой. Мне понравилось тугое ощущение ее руки, и я лег обратно, наслаждаясь этим ощущением. Вскоре она уже медленно гладила меня. Она делала это в течение нескольких минут, прежде чем я услышал тихий печальный вздох. Она начала плакать. Я быстро сел, и она сказала: «Знаешь, я очень любила твоего дядю». Мне стало плохо от мысли, что я совершил ошибку. Чувство вины поднялось во мне как никогда раньше.

— Нам не нужно этого делать, если ты не хочешь тетя, — осторожно сказал я. «Нет, Семен, это не то...» Она вытерла слезы. «Мне не грустно... Я просто очень скучаю по твоему дяде, но я так рада, что ты здесь».

— Я так счастлива, что ты здесь и заботишься обо мне, я не знаю, как я когда-нибудь отплачу тебе, я сел еще прямее и поцеловал ее. Наши губы сомкнулись, а языки ласкали друг друга в горячем беспорядке. Я поспешно потянулся к ее ночной рубашке и, наконец... наконец…

Я крепко сжал тетины груди и сразу же влюбился в их податливость и вес. Моя тетя была в неловком положении, но все же она не остановилась от проглаживания своей маслянистой от меда рукой вверх по моему члену. Она чередовала движения рук, используя вращательные движения, и я мог сказать, что ей нравилась каждая вена и контур, который ее рука могла ощупать вокруг моего члена. Я не мог не задаться вопросом, не сделало ли ее доение такого количества коров ничего не подозревающим экспертом и ручным трудом. Получив зеленый свет, мои естественные репродуктивные инстинкты взяли верх. Я полностью сорвал с тети ночную рубашку и обхватила обе большие груди.

Я атаковал каждый сосок с той же энергией, с какой голодный теленок после слишком долгой разлуки с матерью. Я сильно сосал каждую грудь, и когда я был слишком нетерпелив, моя тетя слегка дергала меня за волосы, фактически контролируя то, как я лакомилась её грудью. Через пару минут я встал и быстро представил ей свой член. Она перешла из сидячего положения в положение на коленях... Ее грудь слегка покачивалась. Она уже собиралась обхватить меня ртом, когда я неожиданно наклонился и вонзил свой член в ее твердые соски. "Господи, ты не можешь насытиться этим, не так ли?" - спросила она, когда я потер свой член вверх и вниз о ее твердые соски. Вместо ответа я схватил ее за руки и заставил сжать сиськи. Я доверил свой член в её сжатые сиськи. Головка моего члена была видна только после каждого толчка вверх. Мне нравилось наблюдать, как загораются глаза моей тети, когда я трахаю ее сиськи все быстрее и быстрее.

Наконец, после того, как я добился своего с ее грудью, я соблазнил ее взять меня в рот. Было не очень сложно заставить ее. Напишите ей рот. Она проследила за моим членом, как только я вытащил его из ее груди. Она наблюдала за ним с таким же вниманием, с каким сука уделяет угощению, которое она вот-вот получит. Я покачивал им из стороны в сторону перед ней, и ее рот открылся, вероятно, даже не подозревая об этом. Она наклонилась вперед и уже собиралась обхватить губами, когда я отстранился. Она быстро подняла глаза с выражением замешательства и разочарования. Я улыбнулся ей, и она ответила, сделав смешное сердитое лицо.

— Хорошо, хорошо, сказал я, снова предлагая ей свой член. У меня была сперма, свисающая с кончика моего члена, и она пульсировала в моей руке. Она скрестила руки на груди и посмотрела вверх и в сторону в классической манере: «Мне это не интересно». Я сразу же пожалел о том, что дразнил. Я наблюдал за ней и рассматривал ее. Ее груди были сжаты под мышками, но они опускались и поднимались, когда она дышала. Я ничего не мог с собой поделать... Я прижимаю головку своего члена к ее сжатым губам. Сперма покрывала ее губы, как бальзам для губ, когда я провел кончиком по ее губам. Она открыла глаза и посмотрела на меня. Ее глаза улыбались, но губы оставались закрытыми. Она стонала в предвкушении.

Наконец, к великому облегчению моего члена, я смог уговорить ее открыть рот. Я предполагаю, что сперма дала ей почувствовать вкус того, что было у меня. Она медленно открыла рот, и грибовидная головка моего члена широко раздвинула губы. Мой член заполнил ее рот, и мой член сразу почувствовал себя как дома. Вскоре она одной рукой ласкала мои тяжелые волосатые яйца, а другая лежала на моем бедре, поддерживая ее, когда она делала длинные глотки моего члена. Она изо всех сил пыталась вместить последний сантиметр, но время от времени она хватала меня за задницу и толкала себя, пока мой член полностью не исчезал в ее рту. Мне казалось, что мое сердце колотится у нее во рту. Небольшое количество слюны капало с края ее рта, когда она пыталась сладко уговорить мой член кончить.

— Не могу поверить, как это сложно, выдохнула она, сделав небольшой перерыв и осмотрев мой член с помощью света от керосиновой лампы. «Ты, наверное, могла бы повесить на него свой полушубок», — засмеялся я. «Без шуток», — сказала она, убирая изо рта маленькие черные волосы от моего лобка. Я заметил, что она собирается встать, и протянул ей руку, которую она приняла с той степенью элегантности, которой, как я знал, она всегда обладала. Мы снова поцеловались, и теперь я обнаружил, как моя рука трет ее покрытую густыми волосиками киску.

Она знала, чего я хочу! Мой член был рядом с ее лицом, и прежде чем снова подняться, чтобы встретиться со мной взглядом, она поцеловала головку члена. Она пульсировала от восторга, получив такую любовь. Мы снова обнялись, и мой член вонзился ей в живот. Через некоторое время я встал на четвереньки и уткнулся лицом вверх в ее волосатую киску, пытаясь вдохнуть ее. Как сумасшедшая собака, я лизнул ее мокрую киску. Она ворковала в экстазе. Я облизывал ее всего несколько секунд, прежде чем мой член начал бурлить в предвкушении. Я хотел быть внутри нее.

Не говоря ни слова, я встал и развернул ее. Большой стул моего дяди стоял рядом с нами, и это давало ей идеальный насест. Ее задница и киска были плодородными, и мои мужские инстинкты не позволяли мне принять какие-либо меры предосторожности. Я увидел, как ее киска медленно сокращается и расслабляется. Я приблизил к ней свой член и потер его о ее задницу. Я шлепнул по обеим половинкам задницам руками и провел своим членом вверх и вниз по ее заднице. Я постукивал им вверх по ее киске и пока, наконец, не прижал свой член к ее волосатому влагалищу. Вот и все. Пути назад не было. Она была моей тетей, да... но она также была сочной женщиной во время течки, и я не мог игнорировать это, даже если бы попытался. Черт возьми, моральность такого поступка, мне было все равно. Не имело значения, что мой отец доверил ее мне, и не имело значения, что я был намного моложе ее в сущности на двадцать лет. Мой молодой член был сильным и твердым, а ее киска была влажной и мягкой. Ее муж был мертв, а дочь и сын уехали. Она была моей. Я встал на цыпочки и напряг все свое тело. Мои руки на ее бедрах, а мой член был готов войти в нее. «Черт возьми, просто войди своим членом в меня...». Она не закончила фразу. Я с силой погрузив свой большой и толстый член глубоко в нее. Она вздрагивала, как дикая кобыла, и выгибала спину, как кошка, когда я вдавливал свой член все глубже и глубже, полностью заполняя ее горячую «Дырочку любви».

Я схватил ее за задницу и пошевелил своим членом в форме восьмерки. Я ощупывал все вокруг и чувствовал ее изнутри. Тем временем она попыталась расширить свою позу. Довольно скоро она дала мне подходящую высоту, чтобы начать мою яростную атаку. Я ритмично долбил ее, наблюдая, как ее задница мягко покачивается после каждого толчка. Я наклонился и схватил ее за левую грудь. Ее киска напряглась и расслабилась, когда мой блестящий член входил и выходил из нее. Я был неумолим. Она громко выдохнула, и я мог видеть, как ее волосы прилипают к лицу. Огонь любви согревал нас, но теперь мы горели, продолжая оставаться в наших грешных объятиях. Ее киска казалась раем вокруг моего члена. Ее киска была идеального размера, для моего толстого члена, а ее способность сжимать меня внутри себя дала мне новую оценку телосложения трудолюбивой женщины.

Её половые губы терлись о мой член. Громкие хлопки, доносящиеся после каждого полного толчка, заполнили предбанник бани. Через пару минут я почувствовал, как ее тело изгибается передо мной. Ее ноги дрожали, и она кричала: «Я кончаю!!» Она попыталась отстраниться в поисках передышки, но я тоже был на грани взрыва внутри нее. Я приблизил ее к себе и трахнул в слепом исступлении быстрее, чем когда-либо трахал раньше девок в городе где учился.

Это было похоже на поршень двигателя на полном газу. Ее киска брызгала и мочила все, кроме потолка. Мой член и яйца капали ее любовными соками, и обе наши ноги сверкали после того, как были покрыты ее эссенцией. Когда я почувствовал, как первая струя спермы стекает по моему твердому члену, у меня не было другого выбора, кроме как замедлиться. Однако это не помешало мне загнать свой член как можно глубже в её влагалище.

Я кончал, как никогда раньше. Оба моих яйца опустошались в нее. Я оставался в влагалище, кончая в нее трёх минут подряд, проталкиваясь глубже и не отстраняясь. Моё семя было введено глубоко внутрь нее, и мы оба знали, что она будет беременна. Мы оба тяжело дышали, и ее ноги все еще дрожали подо мной. Она опустилась на колени, и я последовал за ней, все еще держа свой член внутри нее. Как пёс, который завязан узлом, со своей сукой. Я лежал на ее спине, пока, наконец, не вытащил свой член. Сперма вылилась из её влагалища, но я знал, что большая ее часть осталась внутри. Мы целовались и щупали друг друга там, на полу предбанника бани. Наши ноги переплелись друг с другом.

– Подымайся Семен пойдем в дом...

Тетя шла совсем близко, заглянула в его серьезные, строгие от смущения глаза.

– Ты чего такой? Как теленочек. Ты ведь – теперь мне мужем будешь Семен и засмеялась…

Через девять месяцев тетя родила сына, в честь её первого мужа его назвали Федотом...