Когда на улице дождь, это очень противно и скучно. Ладно бы прошёл хороший ливень. Налетел, пролился и солнышко выглянуло. Но когда небо обложило тучами из которых сеет мелкая пакость в виде воды, при этом сеет третий день, на душе мерзопакостно и не знаешь чем бы себя занять. К тому же мы с двоюродной сестрой Таньчей дома одни. Бабка с родителями Тани свалили на свадьбу к кому-то из родни. Зная нравы наших родственников, раньше, чем через неделю их ждать не стоит. А мы по хозяйству управимся и страдаем от ничего не делания.

Телевизор надоел хуже горькой редьки вместе с хреном. Книги не читаются. Интернет ещё не изобрели. Тоска зелёная. Спи, ешь, снова спи, снова ешь. И будет у тебя жизнь, как у тех жаб из мультфильма про Дюймовочку: Поели - можно и поспать. Поспали - можно и поесть. Одна забава - в карты поиграть. Сначала на щелбаны играли. Игра шла с переменным успехом. То я Танюхе лоб долблю щелбанами, то она мне. Наскучило. Тогда начали играть на желание. Не идиотские, конечно. Но вот выскочить под дождь и дать кружок по двору, это было. Но и это наскучило быстро, быстро. Предложил Танюхе сыграть на раздевание. Она спрашивает

— Ты хочешь посмотреть или похвалиться? И что ты там не видел? Думаешь появилось что-то новое? Можно просто раздеться.

— Неее, так не прикольно. Вот проиграл и разделся, это интереснее. Кому-то должно повести, а кому-то нет.

— А потом что?

— Когда потом?

— Когда кто-то проиграет?

— Если ты проиграешь, то ты мне дашь.

— А если ты?

— Тогда я тебе дам.

Таньку скрючило от смеха.

— Ты дебил? В любом случае ты меня будешь дрюкать. Мне тебя нечем. Ой, не могу! Деловар нашёлся. - Потом успокоилась. - А давай сыграем.

Я быстро раздал карты. Танька уточнила, вернее добавила ещё одно условие.

— Кто продул, тот мне письку лижет.

— А если ты продуешь?

— Сосать буду. Ну, что, согласен?

А чего бы и не согласиться. В любом случае после полизушек-пососушек будем шпилиться. Не впервые заниматься этим. Бабка и родители, если и не знают точно, то догадываются, что мы с сестрой давно уже сношаемся. Их это устраивает. Думаю, что они согласны на такое, лишь бы дочурка не шараёбилась невесть где и невесть с кем. Кому там будет давать ещё неизвестно, а тут свой, родной, зазря не обидит. А чтобы не понесла девка, так на то бабка есть - старая травница и ведунья. Так затворит родовые пути, что ни один живчик ничего сделать не сможет, не проскочит без пограничного и таможенного контроля.

Правду говорят, что маленькие детки - маленькие бедки, а большие детки - больше бедки. Выросли детишки и распробовали что это за зараза такая - половые отношения. Попробовали и решили, что это хобби теперь у них на всю жизнь. И кто знает, вдруг у них сложится вести совместную жизнь. Не родные же, двоюродные. Им и детишек заводить можно будет.

Сыграли несколько партий. Играли на конкретную вещь. Проиграла Танька и титьки вывалила. Они у неё красивые, торчат, не виснут. И размером как раз под руку. Лежит Танюха под тобой, а ты руки на её титечки положил и тискаешь их. Танька от этого млеет. А как начнёшь соски целовать, да ещё чтобы слегка прикусывал, так она может и кончить. Такие вот у неё титьки чувствительные. А про письку вообще лучше промолчать. Пока дрючишь её, она несколько раз кончить успевает. Может ещё и поэтому нам так нравиться шоркаться, пупочками тереться. Правда, если раком стоит, то тут до пупочков далеко, не дотянешься. Зато можно до титек дотянуться, помять их, потискать, что добавляет Таньче приятных ощущений.

После того, как Танька титьки вывалила наружу, пришлось мне трусы снимать. У меня и без того почти всегда стоит, а тут так вовсе заторчал. Не, правда, встанет в самый неподходящий момент и хоть что ты с ним делай. Я уже и штаны свободные носить начал. В магазине, к примеру, стоишь в очереди, а очередь едва движется, потому что каждая покупательница с продавщицей тётей Марусей поговорить норовит. А ту впереди тебя стоит деревенская баба с огроменной жопой и крутит она этой своей задницей, как самолет пропеллером. И как тут не встанет на такую красоту? Встанет, конечно.

Снял я трусы, Танька ржёт, предлагает мне начать лизать заранее, не дожидаясь окончания игры. Ну да это она шутит так. Фатр - штука изменчивая. Вот и не подфартило ей, свои трусы сняла. И сразу в следующей партии продула сосульки. Вздохнула тяжко, а делать-то нечего. Карточный долг свят. Я от радости едва не прыгаю, а Танька наклонилась и писун мой в рот взяла. Пригрозила

— В следующий раз я обязательно выиграю. И тогда ты, Вова-корова, будешь лизать до тех пор, пока я несколько раз не кончу.

— Мечтай, мечтай. Может и выиграешь. Когда-нибудь. После дождичка в четверг. Когда рак на горе свистнет. А пока бер мою свистульку в рот и свисти.

Мы же с Таней самоучки. Всё на своём опыте изучали. Никто не помогал, никто не подсказал, никто не помог. И если что-то не так делаем, то прощенья просим. Как умеем, так и делаем.

Танька сосёт, я её голову придерживаю, поддаю задом, вроде как в рот сношаю. Спрашиваю

— Тань, тебе в рот кончать или посношаемся?

Танька оторвалась от сосания.

— Давай посношаемся. тебе хорошо, а мне какой кайф?

— Тогда раком вставай.

— Фигушки. Сверху хочу. Тебе лучше будет мне титьки мять.

Это она точно подметила. Когда Таня сверху сидит, можно рукам волю дать. Титьки помять, потискать. И наклониться может, чтобы поцеловаться. И сама, как ей нравится, жопой покрутит, то сядет до конца, то едва не выпускает из себя залупу. Сама руководит процессом и не подсказывает куда направить, насколько засунуть, как покрутить. Всё сама себе хозяйка.

— Ипать тую Люсю! Вовка, как мне хорошо! Век бы так сидела.

Вот так открытие сделала. Я и сам век бы не отпускал её. Так бы и не вынимал конец из её сладкой дырочки. А что дырочка у таньки сладкая, вкусная, тут и вопросов нет. Пробовано перепробовано. Лизал не раз и не два, а много-много раз. И чистенькую лизал, и после сношения тоже. Танька как-то возмутилась

— Вова-корова, почему это я всегда твою молофью глотаю, а ты ни разу не попробовал. Где, я вас спрашиваю, справедливость? Значит так. С сего дня ты, если ты в меня спустишь, - можно подумать мне есть в кого другого спускать, - то будешь вылизывать.

Я попробовал возмутиться. Но Танька быстро пресекла бунт самым решительным образом.

— Тогда больше не дам. Иди у бабки проси.

У бабки, конечно, попросить можно и она даже не откажет. Мигом раком встанет и подол задерёт. А трусы она отродясь не носила.

К слову сказать, бабка мне начала давать раньше Таньки. Пожалела внука, который маялся шишкостоянием и однажды, когда дома, кроме нас, никого не было, позвала ребятёнка, как она называет всех, кто младше её, да и подставила свою лохмашку под перчик внука. Помнится драл я её тогда долго и упорно, да так, что бабуле понравилось. Первый разок кончил быстро, а потом не вынимал ещё пару раз. Вот тогда бабушка натешилась. И раком стояла, и лежала, и снова раком стояла. Наеблась до сыта. А уж сколько в неё наспускал, сам удивился. Встала старая, а из неё по ляжкам течёт. Она рукой размазывает по ляжкам, по жопе. Говорит, что для молодости кожи полезно.

Вообще мне поначалу было слегка диковато, не привык я к такой откровенности, какая была в сесье бабушки. Мамин брат дядя Вася драл свою жену тётю Нину едва не в открытую. Где поймает, там и дрючит. И маму свою, то есть бабушку, вниманием не обходил. Таньку только не трогал. А когда я сломал ей целку, причём совершенно случайно, баловались мы, игрались, оставил её мне. И мысли не допускал, чтобы покуситься. А вот жену его тётю Нину мы с танькой как-то оприходовали.

Пришла она домой пьянее вина. Где и с кем гуляла, то не наша забота. Пришла и спать завалилась. Причём сил у нё хватило только на то, чтобы упасть поперёк кровати. Но перед этим раздеться успела, трусы сняла. А может их на ней и не было. Кто знает. Может с кем и перепихнулась. Это дело быстрое. Но мунька её была сопливая.

Мы с Танькой хотели положить тётку как положено, вдоль кровати. Лежит она поперёк, ноги свесила, затекут же. Да ещё ляхи свои расставила, всё наружу светит. Хотели да перехотели. Танька предлагает

— Вов, а давай ты мамку дрюкнешь, а я посмотрю.

Я ей в ответ

— Дура, что ли? Она как проснётся, как нас с тобой дрюкнет, своих не узнаем.

— Кто? Она? Да она сейчас спать будет так, что из пушки не разбудишь. - И в доказательство ущипнула мать за письку. Та деже не замычала. - Убедился? Давай, снимай штаны. А если у тебя на неё не встанет, я подрочу и пососу, сразу поднимется.

А зачем дрочить и сосать, если у меня уже стоит. Само осознание того, что сейчас тётю буду сношать, так возбудило, что шляпа задымилась. Быстро штаны снял и к тёткиной лоханке пристраиваться начал. Танька писун рукой взяла и направляет. Хихикает

— Ни разу бы не подумала, что в мамку твой огурчик вставлять буду. - А когда я полностью погрузился, спросила. - И как она? Лучше моей или хуже?

— Тань, ты что сравниваешь? У тебя узенькая, а тут ещё один писун вставить можно. Но прикольно. У неё почти как бабушкина.

Танька знала, что бабуля мне иногда даёт. Когда попрошу. И не ревновала. Родственники же, так чё. А тут мать. И пока я дрюкал тётю, стояла и смотрела, иногда подсказывала.

Отодрали мы тогда тётю, положили на кровать нормально. Даже прикрыли одеялом.

Спустил я в Таньку. Она, едва отпустил её, на колени встала и манду руками растянула, мне показывает, что там внутр.

— Много наспускал?

— Не очень.

— Всё равно лижи.

— Так ты так кончишь.

— Не твои заботы. Ты давай вылизывай. - И хихикает. - Ваш овсяной кисель, сэээр.

Делать нечего, лёг. Она сверху своей сопливой писькой села и я принялся за работу. Поначалу как-то не совсем приятно было это делать. Танюха даже молоко сгущенное добавляла для вкуса. А потом привык. Но вот вкус чистой спермы и спермы из Танькиной письки совершенно разный. Пробовал спускать Тане на спину и на задницу, потом слизывать. Разный вкус. Скорее всего это от того, что сперма смешивается с её выделениями.

Вылизал Танчу так, как коты не вылизываю свои яйца. Она довольна. Пока лизал, успела ещё разочек кончить.

— Вов, как ты смотришь на то, чтобы нам совершить разбойничий набег на кухню? Всё, что награбим, сожрём.

— А из письки кормить будешь?

Это у нас разок получилось совершенно случайно. Меня дома не было, а Таньке приспичило чего-нибудь засунуть в свою писю. Она и сунула туда сардельку. И не успела кайф словить, как я пришёл. Голодный, аки зверь лесной, медведь шатун. Танька и накормила меня. Кормит,, сама ржёт. А когда уже поел, рассказала, что сарделька после её писи зашла мне зачётно.

С той поры чего мы только не перепробовали. Всё, что лезло в письку: огурцы, бананы, мелкие яблочки, конфеты "Карандаши", колбаса само собой, сосиски и сардельки, всё, повторяю, что входило в писю. Я даже дрючил Таньку огурцом, пока она не кончила. Помню на огороде сорвали огурец, обтёрли и за баню пошли. Там место глухое. Танька раком встала, а я и попёр дрюкать её огурчиком. Потом она сама себя им сношала, а я, как в порно журналах, спереди ей в рот засовывал. Вроде бы два мужика её поимели.

На кухне набрали еды, не забыв про колбасу. Не "Докторская", та не лезет, обычная "Краковская". Очистили шкурку, иначе какой потом вкус, когда осле письки шкурку снимешь. Танюха совала колбасу в свою письку и мы по очереди откусывали и жевали. И ржали, куда без этого. И бабан на закуску. Бананов в магазине было полно, но деревенские их почти не покупали. А братья вьетнамцы всё слали и слали. И стоили те бананы сущую ерунду: восемьдесят копеек килограмм. А нам понравились.

Очистишь бананчик и в Танькину писечку затолкаешь. Там ещё им пошурудишь и вытаскиваешь, а он весь такое прилизанный, словно кто его обсасывал. И вкус, как товарищ Райкин говорил, спесфиский.

Поели, сытые, довольные. И почему бы не быть такими, если наелись, нашоркались, впереди ещё весть знает сколько времени родню ждать. Одеваться не стали, завалились на постель и Танька выдала умную мысль

— Вов, а давай поспим. И знаешь, у меня идея есть. Светка Пузанова давно в гости напрашивается. Как напрашивается. Ебаться хочет, сучка. Если я её позову, ты нас с ней отдрюкаешь? Она не верит, что твой огурчик размером с тепличный. Вот и пусть проверит. Ты как, согласен?

А мне что? Чем больше баб, тем лучше. Танька, бабуля, тётя Нина. Теперь вот Светка на очереди. А у Таньки подруг много. Светку отдрючим, она по деревне мигом разнесёт, да ещё приукрасит. Сплетница ещё та. Глядишь ещё кто из подружек подтянется. А баб много не бывает. Только я ленивый по бабам бегать. Несите их всех сюда.

Обнялись с танькой, я ей на ушко шепчу

— Только ради тебя.

Она всё равно кулачком под бок толкнула

— Кобель! Я так и знала, что не откажешься. И хорошо, потому что я ей обещала. Давай поспим. Устала я что-то. Если у тебя встанет, то не буди. Что и где сам знаешь, поди найдёшь, не ошибёшься. Только сношай плавно и медленно. Мне так больше нравится.

— Учту. Ты сразу ко мне задом повернись.

— Угу, Может сразу и вставишь?

— Вставлю, как встанет, а пока не стоит. Но это дело поправимое. Всё, спи. Сладких тебе снов.

— И приятной побудки от твоего писуна. - Танька сладко зевнула. - Только в задницу не лезь. Знаю я тебя, ак и готов бедной девочке в жопу засунуть. Позже дам. Всё, спим.

И мы заснули. А какое у нас было пробуждение, то другой рассказ.